«Когда Господь создал женщину из ребра Адама, он даровал ей вечную, неувядающую красоту. Но она утратила ее по вше дьявола, после того как отведала запретного плода, яблока; и то был для нее великий позор. И дамы в наши дни, хоть и не по собственной вине, а по вине Евы, теряют значительную часть своей красоты, если вкушают от того же запретного плода. Любая из ник в бытность девицей была бела, румяна и хороша собой, но стоит ей выйти замуж, и прости-прощай прекрасные краски лица». Пьер Ларюэль, "О женских прикрасах", ХIII век.
При завоевании Галлии римляне столкнулись вовсе не с дикими существам. Нет, они встретили мужчин и женщин, проявлявших ясную склонность к различным ухищрениям для достижения красоты. Правда, только по предметам, обнаруженным в погребальных курганах, можно судить о том, какие средства ухода за кожей и волосами они применяли. Принятие христианства вовсе не повлекло за собой полнейшего отказа от приемов «наведения красоты», применявшихся в эпоху античности. Они долгое время сохранялись в Византии и в странах Средиземноморья. Однако грех прародительницы Евы на протяжении долгих столетий лежал бременем на женщинах, обрекая на суровый аскетизм, который женская смекалка всё же научилась обходить.
С принятием христианства "в моду" входят стыдливость и суровость, превозносимые в качестве главных добродетелей в посланиях Св. Павла и в книге пророка Исайи. Подобные проповеди предвосхищали те страсти по умерщвлению плоти, что разыгрывались в Средневековье. Нечистоплотность возводилась в ранг добродетели, а запреты и проклятия, содержавшиеся в наставлениях Отцов Церкви (III-V вв. н. э.) способствовали тому, что уходили в прошлое привычки к омовениям, краскам и притираниям, а обществе возникало предубеждение против процедур, связанных с мытьем тела.
Священнослужителям, монахам и монахиням Церковь дозволяла совершать омовения только в двух случаях: либо по естественной надобности в случае крайней нужды, либо с целью очищения накануне принятия великих таинств. Св. Радегунда (520-587) заменила водные процедуры употреблением мешочков с душистыми травами, которые монахини в аббатстве Святого Креста, где она была аббатисой, "укрепляли у себя подмышками. дабы отбить запах пота".
В обесценении косметических средств, вроде румян и белил, в глазах общества сыграли значительную роль избитые представления, унаследованные от греческих философов и римских сатириков. По их представлениям подкрашивание лица лишает женщину красоты, румяна и белила являются символами разврата, они ядовиты и приводят к появлению на теле язв и к дурным болезням. Но средневековые проповедники добавляли к списку отрицательных свойств и другие богопротивные качества, подкрепляя свои слова отрывками из Нового Завета. Заботы по наведению красоты долгих столетий лежал бременем " были включены в список деяний, на женщинах, обрекая на суровый осуждаемых Церковью, стремившейся наставлять людей даже в повседневных трудах и хлопотах. Начиная с Тертуллиана (III в н. э.) и до графа Жака де Ла Марша, проповедника, жившего в XIV в., всякие попытки приукрасить дарованные природой тело и лицо ассоциировались с двумя грехами: сладострастием и гордыней.
В XIV веке Жак де Ла Марш, правитель небольшого графства, разрешил употреблять румяна девицам на выданье, а также женщинам, страдающим отвратительными недугами, дабы их скрыть. Однако же в своих проповедях он утверждал, что увлечение средствами для украшения лица связано со сладострастием и развратом, а потому и является печатью, что скрепляет договор о пособничестве Князю Тьмы. В одном из поучительных рассказов-наставлений повествуется об участи одной юной девушки, чрезвычайно пекшейся о своем внешнем виде. Так вот, на следующий день после какого-то празднества, где она блистала на пиру, к ней явился дьявол и объявил ей: "Я тот, чьи повеления ты выполняешь и чей замысел ты осуществляешь, ты - моё орудие ловли душ, и потому должна последовать за мной вместе с теми, кого ты приманила". По мнению Жака де Ла Марша мнимые прикрасы свидетельствуют о глупости той, что к ним прибегает, и являются источником греха. Ибо "стараться приукрасить себя искусственно, есть обман, ведущий к прелюбодеянию".
Считалось, что женщина делает себя красивой для того, чтобы обмануть наивного жениха. Мужчина опасался, что при свете свечей обнаружит в спальне дурнушку, способную, как говорится, "накрепко завязать ему шнурочки" (на гульфике), то есть своим уродством превратить в импотента. Образ мужа, которому при женитьбе обманом всучили негодный товар, порождал мысли, имевшие под собой экономическую основу, - утрата способности к деторождению могла привести к пресечению рода.
Женское легкомыслие, по мнению проповедников, способно повредить искусству иконописи, ибо по сравнению с накрашенной женщиной лики святых выглядели невыразительно. Зеркало, "врата ада", является любимейшим "орудием" кокетки. В качестве примера Великая блудница, которая, как утверждает Этьен де Бурбон, "отращивает семь голов, подобно дракону: для дня, для ночи, для увеселений на людях, для религиозных празднеств, для чужеземцев". Маска. Застывшая на прекрасном лице, отражается в зеркале в виде лика дьявола, скрывшего лицо, когда-то созданное Господом. В день Страшного Суда Христос не узнает кокетку и сошлет её в ад, как утверждает Св. Иероним.
Считалось, что применение снадобий для сохранения красоты приводит к истинному богохульству, ибо искажает творение Господа. Так что нечестивое изобретение темных сил - краска - превращает женщину в пособницу дьявола, ибо, как пишет Этьен де Бурбон ( XII в.), "кокетка порешила более походить на дьявола, чем на Христа.
Проповедники поучали: "Красота - явление быстротечное, и попытки приукрасить будущий труп тщетны" Старинные рецепты снадобий стали известны в странах Запада благодаря медикам Салернской школы (ХII в.). Работы, посвященные косметическим средствам, продавали всевозможные торговцы. Женщины покупали их и сами изготавливали притирания. Но существовали и местные рецепты. Так ученый медик ратовал за употребление окиси свинца, а обитательница Пиренейских юр отдавала предпочтение "доморощенным" средствам: кашице из миндаля, смешанного с медом, настоям из ромашки и подорожника.
Хотя анафема, коей предавали косметические средства церковники, распространялась и на водные процедуры, то, как и в случае с румянами и белилами, люди от них совсем отказаться не смогли, хотя и стали прибегать к ним реже. Однако в эпоху крестовых походов, после знакомства с нравами Востока, в Европе стали распространяться знания о способах наведения красоты, и женщины вновь начали усердно заботиться о своих лицах.
В XIII и XIV вв. были созданы великие медицинские трактаты: труд мессира Альдебрандина Сиенского "Трактат о содержании тела" (1256), "Великая хирургия" Ланфрана Миланского (1296) "Хирургия" Гиде Шольяка (1363). К тому же периоду относятся и манускрипты, созданные придворными. Во всех трудах содержатся наставления, как отбеливать кожу, подкрашивать волосы, маскировать кожные пятна, удалять морщины, то есть утверждается канон красоты, которую зафиксирует ещё довольно примитивная живопись.
В Средние века красота была юной, ибо считалось, что э возрасте 25 лет изнуренная материнством женщина уже "входила а пустыню, где не было места любви", а ещё через 10 лет превращалась в набеленную и нарумяненную или, по выражению Мама де Ла Аля, в "подновленную" старуху.
В отличие от нимфетки, то есть от девушки-подростка, женщина лет двадцати пяти от роду считалась безобразной - с черными как вороново крыло волосами, смуглым или загорелым лицом. Эта ведьма являлась воплощением греха и олицетворяла союз с самим Сатаной. Но благодаря чародейству она обладала всеми необходимыми качествами, чтобы увлечь представителей сильного пола в ад: у нее были слегка покатые плечи, длинные волосы, узкие бедра, стройный стан, округлый живот. Эти "амазонки дьявола", как называл их Св. Иероним, убивают в женщине облик Марии, Царицы Небесной.
Белокурая юная красавица с вьющимися волосами, убранными в пышную прическу или заплетёнными в косы, блистает прелестью лилейно-белой кожи, и эта белизне свидетельствует о её чистоте, целомудрии и ангельском характере. Её щечки с ямочками горят румянцем точно так же, как алеют её губки.
Брови, объект истинного поклонения в Средние века, непременно должны быть чернёнными, изогнутыми дугой и очень тонкими.
Переносица как бы нависает над аккуратным прямым носом, правильным и тонким. Что же касается глаз, "ясных и весёлых"! как у героини средневековой повести "Окассен и Николетт"), под выпуклыми полупрозрачными веками, то они должны блестеть естественным блеском, обретённым лишь благодаря лимонному соку! Наконец, подбородок, кругленький. с обязательной ямочкой посередине ("раздвоенный", по выражению Гийома де Лорриса и Жана де Мена, авторов "Романа о Розе") довершает сей идеальный портрет. Каноны идеального строения тела расплывчаты, так как людей а Средние века заботил только вид того, что было доступно взору. И все же женщина должна была быть стройной, с тонкой талией, и под платьем угадывались узкие бёдра, изящно изогнутый стан и круглый, выпуклый живот дополняли картину. Высокие, выбритые лбы - обязательный атрибут красоты того времени. Дама подвергалась болезненной процедуре эпиляции: на волосы у корней накладывалась едкая смесь из аурипигмента и негашеной извести. После того, как кожа была очищена, на лоб наносили составы, призванные воспрепятствовать росту волос, - кровь летучих мышей или лягушек, сок цикуты или золу, предварительно вымоченную в уксусе. Волосы у красавицы должны быть непременно светлые, белокурые или рыжие, их мыли смесью золы, яичных белков и мыла, затем заплетали в косы, подгадывая подушечки из конского волоса, после чего украшали золотыми нитями или нитками жемчуга, а сверху накидывали полупрозрачные вуали.
Дамам рекомендовалось для обретения густой шевелюры натирать голову порошком, включавшим истолченные крылышки пчел и шпанской мухи, орехи и пепел от сожженных ежовых иголок.
И запретить белила и румяна было вовсе недостаточно, ибо плутовки е обход всех запретов продолжали размалевывать лица. Злоупотребление свинцовыми белилами влекло за собой настоящую трагедию. Прекрасная дама быстро старела и дурнела: потрескавшаяся, почерневшая под влиянием свинца кожа, испорченные зубы, зловонное дыхание - вот каков был портрет несчастной пособницы Сатаны, достойной быть изображенной в сцене Апокалипсиса.
Из небесной, богоподобной красота превращается в признак болезненности. Тщеславие, принуждавшее женщин прибегать к белилам и румянам, преждевременно начинало оставлять на их лицах следы разложения, не дожидаясь, когда явит свой лик смерть.
